Общие проблемы и феномен Димаша

На телеканале «Хабар» все большую популярность набирает интеллектуальная научно-популярная программа «Культурный контекст», посвященная вопросам культуры, истории, антропологии, философии и социологии, которую пятый сезон подряд ведёт доцент кафедры социологии и антропологии Назарбаев Университета Алима Бисенова.

В ней участвуют известные интеллектуалы , что, конечно, не может не привлекать аудиторию. Лаконичный формат – «Культурный контекст» идёт не более 25–30 минут – также способствует тому, чтобы достучаться до современного зрителя, имеющего благодаря Интернету возможность самому создавать своё информационное поле. Программа набирает аудиторию не только на телевидении, но и на YouTube, где у любого, кто смот­рит её, есть возможность высказывать своё мнение. По словам ведущей, ей очень важно быть в диалоге со своим зрителем, чтобы знать, какие темы нужно поднять и какие вопросы задавать гостям.

Встреча Алимы Бисеновой с учёным-тюркологом, научным экспертом Международной Тюркской академии Тимуром Козыревым, где они говорили о развитии казахского и других тюркских языков в Казахстане и в целом в мире, стала одной из самых ярких и информационно насыщенных.

По словам ученого-лингвиста, история тюркских языков охватывает тысячелетия. Она тесно связана с народами, говорящими на них, а также с другими этносами Евразии. Современные тюркоязычные народы проживают не только в пределах своего исторического ареала – странах Центральной Азии, Китае, некоторых регионах Поволжья, Северного Кавказа, Турции, но и на территориях, простирающихся от Дальнего Востока России до Восточной и Юго-Восточной Европы. Кроме того, тюркские меньшинства имеются также в государствах Западной Европы, Австралии и Канаде.

По разным источникам, количество носителей тюркских языков колеблется от 170 до 200 млн человек. Самым распространенным из них является турецкий. На нём говорят около 90 млн человек, преимущественно проживающих в Турции и на Кипре. Также значительное количество турецкоязычных диас­пор сущест­вует в ряде стран Европы – Германии и Франции, например. Около 30 млн человек говорят на азербайджанском и столько же на узбекском. На четвертом месте казахский язык – около 15 млн, от 10 до 12 млн – носители уйгурского языка, проживающие преимущественно в Синьцзян-Уйгурском автономном районе КНР. Также в число восьми самых распространенных тюркских языков входят туркменский, кыргызский и татарский.

Что касается государственного языка Казахстана, то, по мнению Алимы Бисеновой, за 34 года, что прошли с момента принятия Декларации о суверенитете, произошел качественный скачок в расширении сферы его употребления.

– Если в первые годы независимости развитие казахского языка поддерживало государство, то сегодня это диктует уже рынок, где появляются новые игроки, – считает она. – Это – издательства, которые зарабатывают на переводах на казахский, потому что их книги продаются, а также курсы, которые хорошо и быстро учат государственному языку, потому что есть люди, готовые за это платить.

Предупредив, что на эту реп­лику он будет отвечать не как представитель международной организации, а как частное лицо, эксперт-тюрколог Тимур Козырев сказал следующее:

– Ареал применения государственного языка в некоторых сферах – государственном управлении, СМИ, культуре, литературе, кино – действительно существенно расширился. По сравнению с тем, что было (а я помню и 80-е, и даже краешек 70-х), и тем, что есть сейчас, – разница огромная. Престиж языка резко вырос. И развивается он не только в сфере государственного управления, но и в области культуры тоже растёт. Это, например, феномен Димаша Кудайбергена или набирающие миллионные просмотры казахские сериалы, которые смотрят с удовольствием не только в Казахстане. Но стакан, образно говоря, может быть наполовину полным или наполовину пустым, потому что существуют отрасли, где языку ещё есть куда развиваться. Это, например, целый ряд технических сфер (как пример – ядерная физика), где ряд концептов с трудом выражаются даже на русском языке. Но это проблема не только казахского, но и большинства европейских языков – немецкого, французского, испанского и так далее. Исключение составляет только английский. Этот язык в сфере фундаментальных точных наук стремительно вытесняет все остальные. Написав научную статью на одном из названных языков, учёный обращается к ограниченной аудитории, а дальше будет вынужден мучиться с переводом на английский, чтобы иметь большую аудиторию.

Без границ и вне времени

Тюркская академия, являясь организацией сугубо научного формата, занимается исследованием и других тюркских языков, привлекая к сотрудничеству академическое сообщество независимых тюркских государств, автономных регионов в составе России и тюркологические цент­ры в других странах: Венгрии, США, Японии, Корее, Германии и т. д.

– В сферу наших интересов входят независимо от границ все существующие тюркские языки и наследие народов, говорящих на них, – сообщил Тимур Козырев. – По возможности мы издаем их памятники литературы. Я являюсь координатором проекта по наследию тюркских просветителей XIX и начала ХХ века, которые, сформировав идентичность тюркского мира как единого целого в тот период, совершили первый рывок в модернизации своих народов.

Со слов ученого-тюрколога, ряд языков малочисленных тюркских этносов находятся в опасности – они на грани исчезновения. Это языки народов Сибири и Дальнего Востока России – шорский, чулымский, тофаларский и долганский.

– Лет семь назад мы провели на уровне UNESCO мероприя­тие, посвященное языкам, находящимся под угрозой исчезновения, – отмечает Тимур Козырев. – Текущее состояние ряда из них мне сложно оценить, так как, признаюсь, в поле, то есть на месте действия, давно не был, но ясно, что сейчас происходит сужение сферы применения ряда тюркских языков. В связи с этим возникает вопрос: может ли народ сохраниться без языка? Опыт показывает, что иногда это возможно. Например, ирландцы, которые в подавляющем большинстве утратили свой язык, но при этом сохранили, благодаря в немалой степени своей католической вере, отличающей их от англичан, волю к тому, чтобы продолжать существовать как народ, в итоге добились даже восстановления государст­венности. Очень близкий к немецкому тирольский язык до недавнего времени никакого официального статуса не имел, но он сохранился в быту. Люди, которые говорят на нём, живут частично в Италии, а также в Швейцарии и Австрии. Обычно, если язык находится в таком положении, его социальная сфера и возможности сужаются, это влияет на богатство его лексического фонда и так далее. Но если у этноса есть некие ценности, ради которых имеет смысл продолжать существовать, то он может стабильно сохранять язык и в ограниченной сфере. Однако опыт показывает, что это всё-таки исключение из правил.

Возвращаясь к теме государст­венного языка Казахстана, Тимур Козырев отметил такую его особенность, как слабовыраженное диалектное членение.

– Оно выражается буквально на уровне отдельных лексем, то есть различия минимальные во многом благодаря системе экзогамности – жеті атаға толмай қыз алыспау (запрет на брак до седьмого колена), которая существовала на протяжении ряда веков, – говорит учёный. – В территориально маленьких странах с оседлым образом жизни (к примеру, в Германии или Греции) соседние диалекты могут быть плохо понятны друг для друга. На просторах Великой степи, где люди постоянно кочевали, такое было невозможно. Но это, думаю, не столько из-за открытого пространства, сколько именно из-за мобильности населения и, повторюсь, экзогамии до седьмого поколения. Кто-то из коллег-историков высказал даже мнение, что казахскую нацию сделали келiндер – невестки. И это правда в том смысле, что обмен невестами между родами действительно шел очень активно. Начиная с весны и кончая глубокой осенью предки тесно общались между собой. Они могли встретиться во время кочевья на какой-то территории и переродниться между собой, а потом разъехаться в противоположные стороны за тысячи километров. В итоге шло постоянное перемешивание населения. Однако преувеличивать в казахском языке роль отсутствия диалектов я бы не стал. Их не то чтобы нет, но по сравнению с диалектами некоторых других языков можно сказать, что это скорее говор и локальные варианты на уровне, подчеркиваю, отдельных лексем. Например, еге (вариант – ие) – хозяин. Обычно говорят – үйдің егесі (есть пословица: еркек үйдің егесі, әйел үйдің шегесі) и как вариант – үйдің иесі. Но я думаю, что на этом не стоит заострять чрезмерное внимание. К диалектной лексике нужно относиться спокойно. Это, в конце концов, наше богатство, и она, эта лексика, в итоге обогащает литературный язык.